штурмовика.
Нет, все-таки я поторопился, и Ронни действительно — дурак, — снова невеселые мысли посетили голову Джонса, — хотя может это и к лучшему…
А вслух адмирал произнес:
— Мы же условились, говорить только «да» или «нет»…
— Простите, сэр…
— Дело в том, мой друг, — заговорщическим тоном продолжил Нейтен, вставая с командирского кресла и выходя из рубки в коридор, — что вытащив меня — ты — бедняга нажил смертельного врага в лице «Коротконогого»… Видел на себе взгляд адмирала Дрейка, когда того запихивали в челнок русские?
— Нет, сэр, не обратил внимания…
— А я видел, и понимаю, что означает этот взгляд для меня и для тебя, — продолжал говорить загадками вице-адмирал Джонс, все больше и больше запутывая мысли офицера, которому в данный момент нужно было и слушать своего командира и руководить зачисткой линкора. — Такой взгляд означает, что с нами двумя очень скоро случится несчастье…
— Не понял…
— Мы с тобой умрем, Ронни, мать твою! — выругался, повышая голос, адмирал. — Это произойдет, безусловно, не от рук наемных киллеров, которые проберуться на «Тикондерогу» и перережут нам глотки. Нет, мы погибнем в бою к и положено, после того, как наш авианосец, либо всю 21-ю дивизию, адмирал Итан Дрейк пошлет на верную смерть, дав заранее невыполнимое задание в какой-нибудь глухой русской провинции, где внезапно перед нами возникнет вражеская эскадра превосходящих сил и уничтожит всех за считанные часы…
— Я до сих пор не понимаю, сэр, — медленно проговорил Ронни, — разрешите не отвечать вам «да» или «нет», потому что так я совсем запутаюсь…
— Ладно, пока говори свободно, — дал добро Джонс, — но отойди от своих ребят на несколько шагов и не повышай голос, чтобы тебя никто из них случайно не услышал…
— Спасибо, понял, сделал, — послышался ответ офицера, который кивком приказал своим штурмовикам идти вперед, а сам отстал на несколько шагов от группы. — Вы намекаете на то, что адмирал Дрейк не простит мне и вам того факта, что именно его оставили в заложниках⁈
— Это также очевидно, как и то, что тебя зовут Ронни, — ответил адмирал.
— Вообще-то мое настоящее имя — Ромуальд, — вставил тот, — но все зовут меня — Ронни, для простоты…
— Мне плевать, как тебя назвала мамаша при рождении! — начал выходить из себя Нейтен Джонс. — Важно другое, я знаю командующего Дрека очень давно и в курсе, что тот способен сделать с людьми, которых считает своими врагами. А нас с тобой он ими считает, уж поверь. Для «Короткой ноги» нет ничего страшней, чем потеря лица перед подчиненными и потеря авторитета перед Сенатом и адмиралами…
А что может этому послужить лучше, чем когда тебя, будто маленького беззащитного ребенка берут в заложники, а после, когда появился реальный шанс на спасение, выбор делают не в пользу тебя⁈ Ты понимаешь, Ромуальд, — Джонс запнулся, выговаривая непривычное имя, — что твориться сейчас в душе этого прославленного флотоводца⁈ Его статус великого флотоводца под угрозой, верней уже подорван! Какой-то дивизионный адмирал, это я про себя, оказывается ценней для моряков, чем прославленный и легендарный Итан Дрейк!
Подобное старик не забудет никогда, и в тот момент, когда ты сделал выбор в пользу меня — мы оба оказались приговорены к смерти! Не думай, что старик на это не решится… Ты только что являлся свидетелем страшной бойни между 6-ым и 4-ым флотами, так что понимаешь — американцы могут так же легко убивать друг друга, как каких-нибудь русских или ханьцев…
— Тогда выходит, что нам конец, сэр, — обреченно отозвался поникший Ронни. — Вы правы, адмирал Дрейк, если он того захочет, сможет легко подстроить нашу смерть… На войне сложностей в этом вообще никаких…
— Поверь, «Короткая нога» этого уже желает больше всего остального на свете, — дожимал растерявшегося внезапно штурмовика, адмирал Джонс. — Мы уже покойники с тобой, сынок, только пока еще разговариваем и дышим…
Ронни на том конце связи надолго замолчал, что Нейтен уже начал беспокоиться:
— У тебя там все нормально? Русские что ли обнаружили себя? Почему молчишь?
— Аааа, нет адмирал, — медленно ответил штурмовик, — все в порядке, «раски» на горизонте по-прежнему так и не появляются… Но, что же нам делать, сэр? Я имею в виду ту ситуацию, в которую мы вляпались с адмиралом Дрейком… Мне тут подумалось, может я поторопился сообщать вам о своей уверенности в том, что командующего Дрейка можно так легко спасти, а?
Не могу понять, — подумал Нейтен, — Ронни что, снова нормален и мой первоначальный диагноз оказался неверным⁈
— Ты, кажется, начинаешь потихоньку прозревать, — похвалил своего офицера, Джонс-старший. — Отвечу на твой предыдущий вопрос так, я, прежде всего, должен думать о сохранении жизней и здоровья космоморяков вверенной мне дивизии. Поэтому в случае, если нужно будет выбрать между тем, чтобы положить десятки морпехов с «Тикондероги» для того, чтобы вытащить из плена одного единственного человека, будь он трижды шестизведным адмиралом, я несомненно сделаю выбор в пользу сохранения жизни моим людям. Ты хорошо меня понял, Ромуальд?
— Кажется, да, — ответил Ронни, — я, конечно, сделаю все, чтобы адмирал Дрейк оказался на свободе целым и невредимым, но жизнь моих ребят, прежде всего… Правильно?
— Совершенно правильно, — наконец, свободно выдохнул Нейтен Джонс, поняв, что заполучил себе в союзники надежного и достаточно быстро соображающего человека. — И так как операция по освобождению заложника осложнена многими факторами, я заранее готов принять от тебя доклад о ее неудачном исходе… Более того, я уже почти смирился с кончиной прославленного адмирала Итана Дрейка…
— Аминь, сэр, — понимающе отозвался с того конца эфира штурмовик, — хороший был флотоводец, нам будет его не хватать…
— Отлично, можем заканчивать эту тему, — обрадованно сказал Нейтен, — и переходить к деталям… Ты примерно можешь предположить где «Коротконогого» могут содержать русские?
— Сейчас подумаем, — Ронни на мгновение завис. — Эээ, тут несколько вариантов… Первое что приходит на ум — непосредственно в самом командном отсеке «Афины». Данный автономный модуль — самое защищенное место на корабле и последний оплот обороняющейся стороны…
— Это, вне всякого сомнения, — подтвердил вице-адмирал Джонс слова своего офицера, — Дрейка непременно будут держать именно там — на верхней палубе, а так же там будут находиться старшие офицеры «раски»… Это понятно… Но где именно спрячут старика Дрейка — командный модуль большой, тем более как ты сказал, на инопланетной по масштабам «Афине»…
— Мне нужно немного времени, чтобы сориентироваться, — попросил Ронни. — Если не возражаете, сэр, я вам наберу через пару-тройку минут и более точно укажу, где по моему мнению русские могут укрывать адмирала Дрейка…
— Хорошо, так и сделаем, — удовлетворенно ответил Джонс-старший, потирая руки и прикладывая идентификационный браслет к замку двери, ведущей на капитанский мостик, чтобы снова занять свое командирское кресло. — В любом случае, ты должен помнить о том, что жизни твоих подчиненных — самое ценное на этом корабле…
— Я за самого последнего из своих парней не пожалею никакого адмирала, — усмехнулся Ронни.
— Молодец, настоящий командир, — похвалил его Джонс. — Такие слова и поступки должны поощряться командованием… И я со своей стороны обещаю, что не оставлю верных мне людей без патронажа…
— Спасибо, сэр…
— Как ты помнишь, командир наших морских пехотинцев с «Тикондероги» погиб в схватке с людьми моего неуравновешенного младшего братца? — сказал Нейтен Джонс.
— Конечно, помню, — отозвался штурмовик, — более того, вице-адмирал Илайя Джонс собственноручно пристрелим моего шефа, за что непременно должен понести наказание…
— Безусловно, — кивнул Джонс-старший, — но сейчас не об этом… Рота космопехоты авианосца осталась без командира — это недопустимо в условиях боевых действий… И после «удачного» завершения операции по захвату линкора «Афина», я утвержу тебя в должности старшего офицера штурмового подразделения моего флагмана… Обещаю…
— Благодарю, сэр, — растроганно произнес Ронни, — для меня это большая честь… Поверьте, мною будет сделано все, чтобы оправдать ваши ожида…
Торжественная речь штурмовика внезапно была прервана звуками очередей и разрывами гранат.
— Что там у тебя случилось, Ронни⁈ — встревожено спросил Нейтен Джонс.
— Кажется, наконец, наткнулись на «раски», — радостно ответил штурмовик через некоторое время, — Сэр, я отключаюсь, потому что здесь становится жарко и мне
